насколько я социоблядствовала летом, настолько сейчас стремлюсь к жизни отшельника. сидеть на кухне, в которой сосредоточен мой мир: вечный кофе, вафельные трубочки из вкусвилла (обязательно с вареной сгущенкой, душу за них продам), мои растения, серые стулья "лондон", купленные на вайлдберис, солнечная сторона, балкон, моя полка с книгами и тетрадями, ноутбук и бесконечные учеба, работа, чтение. я давно не была так сосредоточена на знаниях. и наконец я выбираю их не из желания забыться, а из желания узнать.

part 2

Еще каких-то пару врачей. На одном из приемов мне дали послушать сердце. "Слышно? - Да. Распишитесь, что слышали, такой порядок. " И мне дали бумажку, которую я долго буду зачем-то хранить.

Мне казалось, это была борьба за термин. Я им "плод", они мне "ребенок ". Куда менее болезненно прерывать нежелательную беременность, чем убивать своего будущего ребенка. Я все равно это сделала бы, но знать и слышать сколько ударов делает его сердце в минуту было невыносимо.

Я туда больше не приду, ты как хочешь, но я не приду. Меня гладят по голове, успокаивают, прижимают. Между мной и мальчишкой образовывается пропасть, кажется, ему никогда не увидеть это моими глазами.

Тем временем, пока я прошла всех врачей, был уже конец декабря. Кто-то ушел в отпуск, у кого-то не было свободных окон. Я закрываю сетку, все время нервничаю и реву. Нет сил сражаться, отстаивать и сопротивляться. Начинаю чувствовать вину, будто делаю что-то ужасное. Вот-вот рухну, но парень где-то находит деньги, записывает меня в платную клинику, и говорит, что уедет на новый год, что ему нужно увидеться с родными.

Помню, как собираюсь с силами, меня записывают на 5 января, раньше — никак. "Вакуумный не получится, только хирургический, срок подошел". Сука. Ладно.

Я встретила новый год одна, в общаге, с чувством вины, страхом и в слезах. Худший мой новый год.

До сих пор помню утро 5 января, хотя давно уже об этом не думаю. На каждом светофоре по дороге в клинику меня ломало, правильно ли я поступаю? может быть все-такие есть шанс? может, я справлюсь?

Все прошло хорошо. Там были заботливые врачи, "не бойся, будет не больно. тебя кто-нибудь встретит? "

Ему было бы уже 4, почему-то я представляю, что это мальчишка, со светлыми кудрявыми волосами, как у меня. Не жалею, но мне просто интересно, как он улыбался бы и шутил, каким любопытным мог быть. Знаю по своей матери, как тяжело одной воспитывать ребенка, как тяжело, когда нет денег, как ты из адекватного любящего родителя можешь превратиться в человека, который бьет своего ребенка. Бьет, потому что обессилен. Я тогда испугалась, что получится также.

Больше всего на свете мне хотелось тогда услышать, что всему свое время, и когда-нибудь я стану отличной мамой, просто не сейчас.

Стоя под горячей водой в этом чертовом душе, я придумывала себе сто первое оправдание.
Что бы все могли меня понять. Оправдать два дня трезвости из запланированных двадцать с лишним.
Оправдать одну выпитую из трёх купленных. Как?
(Пей, если надо. Ты заебала, проглатывать свою боль. Так только хуже.)
Кому позвонить?
На прошлой неделе мне уже сказали.
«Поживи у меня неделю. Тебе будет легче» и я ее оттолкнула. Ссылаясь, что я в порядке и норме.
В голове крики. «СПАСАЙ МЕНЯ» хотя я знаю, что ты меня нихрена не спасёшь. Я ведь тебе не позволю. Я не готова быть спасённой.
Надеваю куртку, выхожу перекурить. Открываю вторую. И понимаю, что я готова бежать и действовать. Иллюзия силы.
И тут до меня доходит. А зачем мне что-то тебе объяснять? Я могу замкнуть на себя и все скрыть. Ничего не говорить и ничего не объяснять.

«Ебаный эстет. Король хардкора»

Ну, да. Это Я.

Ведь можно все сделать по старинке. По хардкору. В латентный запой. Без вопросов и объяснения, делать, все то, что нельзя. Ну а хули то нет?
Импульсивные движения, без объяснения. Нахуй кому-то что-то понимать. Любят недосказанность и ублюдков.
Ну, да. Это Я.
Рискнём, а может и повезёт выйти из штопора. Или нет.
Ведь по большому счёту, все, что я хочу, это напиздиться и сдохнуть. Так смысл останавливаться? Никакого. Лучше поддать жару. Никогда не боялась падать. Устала от этих тепличных нормальных условий. Дикарка. И долбоеб. Придурок. Ну а как иначе?

part 1

Не виню себя и не жалею о выборе. Просто иногда думаю — что бы было, выбрав я другой путь и будь у меня немного везения.

Мне было 19, я совсем юнная, глупая девчонка, по уши влюбленная в парня, узнаю, что беременна. Наверное, я не совем думала о безопасности. Да нет, так и было.

Задержка, так бывало и раньше, сессия, нервы, стресс, какое-то время это не беспокоило, но я сходила за тестом.

Оставлять ребенка в тот момент худшая затея по нескольким причинам - ни карьеры, ни финансов у меня нет. Нет стабильности, этот парень мне не муж, хоть мне тогда и казалось, что мы почти семья, и когда-то точно ей будем. А еще я понятия не имею, какого это быть мамой, но кажется, что хочу.

Уже не помню тот диалог, но мы долго не могли подступиться. Я вот-вот расплачусь, он успокаивает и говорит, что поможет. Я знаю, что это значит, но мне страшно произнести вслух, еще страшнее — подумать об альтернативе.

Женщины относятся к этому по разному, кто-то проще, кому-то тяжелее. Помню, как пришла в государственную клинику и сидела несколько часов в очереди. Все это время напротив меня был плакат, что-то про дар божий, и про "мама, подари жизнь". Тогда еще у меня оставались силы ухмыльнулся.

Помню, как психолог (чтобы записаться на аборт, обязательно было сходить к их психологу) спрашивала " Ты точно уверенна? А знаешь, сколько женщин потом жалеет?". Я только кивала и думала "просто подпиши справку и отъебись, умоляю". Но она продолжала накидывать варианты с помощью от государства, статистикой неудачных беременностей после аборта и картинкой размером плода, называя это ребенком. Не помню, на каком моменте я сломалась и начала плакать. Мне подписали справку.

Это была вторая неделя декабря и моя восьмая. Оставалось пройти еще каких-то пару врачей и все время хотелось сдохнуть.

Отец до последнего отвечал на письма за компьютером и говорил, что мы успеем. Я сидела в пуховике на краю полки для обуви и пинала пакет со сменкой. Стрелка часов бестолково крутилась, я точно знала, что никогда так поздно не выходила.
Становилось невыносимо душно, я стянула с себя влажную от долгого ожидания шапку.

-Пап, ну пойдёоооом

Бассейн находился не очень близко, но единственная маршрутка, идущая в ту сторону, никогда не приходила вовремя. Можно было переминаться с ноги на ногу на остановке или идти – времени на это требовалось одинаково много.

Снежная каша скрывала наледь – мы держались за руки. Черные кожаные перчатки отца и моя слезающая мохнатая варежка. Зимние сапоги опять стали мне маловаты – большие пальцы больно упирались в носок. На бежевой коже проступал узор от соли на дороге. Я знала, что мне не купят новые в этом году, и отчаянно ждала, когда снег сойдёт и можно будет переобуться в кроссовки. Снова подскальзываюсь.

-Ну ты держишься на ногах или нет?! Конечно, мы опоздаем!

Я задыхалась, но боялась расстегивать куртку или хотя бы снимать колючий шарф. Дорога постоянно шла в гору, и я никак не успевала за большими отцовскими шагами. В носу защипало, но я постаралась спрятать расстройство поглубже, внутрь пуховика, колючего шарфа, жмущего свитера.

Наконец поворот. Большое полукруглое окно бассейна. «Атлант» был порталом в совершенно другое пространство. Тренерка громким голосом давала команды – тянуть носок или плыть много кругов под водой. Звук отражался от стен, поверхности воды, теплых и гладких наших спин, и снова от стен и сам от себя. Пахло хлоркой.

Мое тело наконец станет мне как раз, как только я пройду испытание железным грохотом шкафчиков и засуну упрямые пряди под тугую розовую шапочку.

Когда мы наконец поднялись по кафельным ступеням, мои коленки дрожали от напряжения, колготки сбились под штанами. Пух шапки неприятно прилипал ко лбу. На циферблате – 16:57. Я ни за что не успею переодеться за 3 минуты.

-Ну вот, а ты говорила, что поздно вышли. Успели же?
-Успели…
-Ну вот. Я приду ровно в 17:50. Не опаздывай.

Я бы хотела сказать, что мне не страшно.

Я бы хотела препарировать свою жизнь на кусочки так же уверенно, как это делает хирург, твёрдо, но нежно держа в руке скальпель.

Но я всего лишь обычный человек, а людям, как известно, свойственно сомневаться. Монолог в моей голове не останавливается ни на секунду. Мне предложили достаточно, чтобы на мгновение ощутить под ногами шаткое ощущение растерянности. Я знаю многих, кто бы рассмеялся и назвал меня дурной, потому что то, что для меня пытка, для других - грёзы всей жизни.

Я думаю о том, что рано или поздно порочный круг бегства должен закончиться - бежать можно от обстоятельств, людей, правды, но только не от себя. И тихий шепот внутри меня твердит о том, что контрзависимость к людям должна лечиться доверием к миру. Разжать руки и сделать шаг в пустоту, не задаваясь вопросом, поймают тебя или нет. Как будто маленькая смерть. Непрерывный цикл во всём его великолепии.

Проблема в том, что умирать всегда страшно.

Теперь я умею делать коктейль Молотова…

"Тебя можно трахать, и любить… именно в таком порядке" ©

Заметила, что Инстаграм стал мне рекламировать на подписку мою сестру из москвы. Только вот мы были подписаны друг на друга всё это время, поэтому, думаю, она отписалась от меня, и меня от себя отписала когда-то недавно. Наверное, её оскорбляют мои высказывания о россии в постах. Или мои истории, иллюстрирующие то, что ежедневно творит её страна с моим Харьковом, где мы, кстати, вместе выросли. А может ей стыдно, что она и не подумала спросить «живы ли вы?» с начала войны, поэтому удобнее конечно не попадаться ей на глаза. Или вообще надоело смотреть у меня в профиле то на разрушения, то на трупы, ведь уже пол года одно и то же, ну сколько можно уже пичкать себя негативом-то, жизнь же продолжается.
Я не представляю, чтобы мы когда-либо ещё общались.